Мне случилось увидеть идеальный ливень. Я проснулась под его глухой стук и не восприняла его всерьез. Из по-утреннему сумеречного мира моей квартирки он показался очередным тихим дожем этого заплаканного лета.
А потом я вышла на улицу и увидела, что небо серым потоком сливается с землей. Тяжелые струи падают в лужи, вздымая тучу брызг. Мои ноги в дурацких шлепанцах утонули в этих новорожденных озерах, этих микроокеанах, стремительно поглощающих когда-то уютные тротуары. Дождю наплевать на мой усеянный бабочками зонтик, дождь окатывает меня свей небесной прохладой и, надо признаться, это потрясающее ощущение. И плевать, что до работы я добралась промокшей до нитки. Плевать, потому что пока шла сквозь стены текучего неба, глазами памяти увидела очень многое.
Я вспомнила, как впервые в жизни гуляла с подружкой под ливнем, тоже летним, но все же другим. Он запомнился мне невероятно теплым. Даже не помню, позволили мне родители это маленькое безумтво или я просто сбежала. Мы с подружкой мчимся под струями, обе мелкие и тощие, форма одежды – трусы, ноги месят болото и вздымают в волнах лужи. Я говорю, что это самый счастливый день в моей жизни, а она смеется, для нее прогулка под ливнем – в порядке вещей. Она всегда чуть-чуть приоткрывала мне двери большого мира, такого не похожего на пряничный кокон моего детства.
Я вспомнила, как сидела с бабушкой на крыльце и наблюдала за дождями – другими, преимущественно тихими. С козырька капала вода, я ловила ее ладошками. Бабушка пела какие-то советские песни, я их уже почти не помню. А может, она пела не в дождь, а просто летними вечерами, под россыпью звезд.
Я вспомнила, как после дождя мы с мамой застряли на остановке, автобуса нет, в эру моего детства в маленьких городах автобусы казались вымирающим видом и могли опаздывать, наверное, даже на века. Мы решили добираться пешком, скорее всего это была короткая дорога, но для ребенка такая длинная. Мама впереди, я топаю за ней, и обязательно нужно залезть в лужу. Это так интересно и мама не увидит, она же ко мне спиной. И не понять ребенку, что мама запросто услышит первое же «шлеп-шлеп» по луже. Она оборачивается и строго велит идти по сухому, а в глазах улыбка. А я послушно семеню по тротуару, но у первой же внушительной лужи не могу устоять – снова нарушаю запрет. Кажется, в тот день мои красные ботиночки насквозь промокли. В детстве все ботинки и сапожки были красными, так удивительно.
Я вспомнила, как замерла возле трубы для отвода дождевой воды с крыши. Вокруг стоял частый, но тихий дождь, а из отверстия трубы шла огромная струя, это казалось странным. Я бессчетное множество раз проходила мимо труб, но никогда ими не интересовалась. Спросила у дедушки, зачем это хитрое приспособление, наверное, он мне ответил, только не помню что именно. Он всегда все объяснял, очень обстоятельно, как будто не крохотной кнопке, а совсем взрослому человеку. Лужи меня всегда манили, однажды я нашла самую большую на нашей улице и конечно упала в нее, а дедушка меня вытащил, это было вообще очень-очень давно, так давно, что я этого не вспомню, как не стараюсь, и остается только знать это по рассказам. А еще дедушка вел меня за руку под дождем, который шел сквозь солнце. Я не понимала, как такое может быть. Дедушка назвал дождь куриным.
Я вспомнила музыку десятков прошедших ливней, тепло луж под ногами, густой запах разогретой земли и асфальта. В то утро я была счастлива.